Снилось, что я в Гмырянке. Просыпаюсь до рассвета и вижу, что Майя раскладывает на белой скатерти принесённые откуда-то травы. Спрашиваю: «Можно мне встретить рассвет?» «Нет, — говорит она. — Ещё встретим». «А когда? Завтра?» — спрашиваю я (потом уже поняла, что в этом сне я говорила как Вася). На это она ничего не ответила. Я все же пыталась высмотреть что-то в окно и увидела желтый краешек будто задымленного солнца. Проснувшись, с неприятным чувством осознала, что оно всходило не с той стороны.
Случайно увидела новый клип «Алисы». Последний альбом, который мне понравился, вышел в 2000 году. С тех пор я предпочитаю не наблюдать за распадом Костиной личности. Интересное ощущение от клипа и песни – все узнаваемо, но похоже на произведение нейросети. В определенной мере это характерно для нисходящей любого творчества и жизни вообще.
Васенька страшно улетел с качелей. Осмотр в нейрохирургическом отделении не выявил ничего угрожающего, но поздно вечером я решила, что нужно все-таки сделать КТ, и уже вызывала такси (в итоге не поехали). Спрашиваю:
– Хочешь поехать на машине? – Да! – подумав: – К бабушке? – Нет. – В парк? – Нет. (О господи, перестань) – В лес?
А днем родственники, которые были у нас в гостях, пошутили – дескать, не поедешь ли к нам? Без родителей. Вася согласился, доложил, что наш чемодан на балконе, и стал собирать свои вещи. Детская доверчивость кладет на обе лопатки. Я вспомнила Федора Углова, который писал, что в его семье не говорили неправды даже в шутку. Думаю, такие шутки возможны, если они очевидны и для ребенка, а не только для потешающихся взрослых.
Он сидит в большой комнате у печи. Грудная клетка раскрыта – передней ее части нет, органов тоже, видны задние ребра. Все сухое, аккуратное, сероватое. Просит купить ему еды. Я спрашиваю: "Может, в следующий раз?" Дед не возражает, только говорит что-то вроде "успеть бы". Потом предлагает: "Возьми что-нибудь себе". Не спрашиваю, но думаю – что он имеет в виду? Кости? "Да нет, – отвечает дед, – значки". И протягивает мне.
Я не особо интересуюсь китайским календарем, но свой год ощущаю хорошо. Пищевые пристрастия коровы. Грация коровы. Терпение. И, несомненно, коровий гнев.
Если смотреть на коляску сверху, видны только босые ножки. Ряды одинаковых маленьких пальчиков похожи на края вареников. Они торжественно плывут над асфальтом – то темнее, то ярче в свете фонарей – а я думаю: умрешь, а твои ноги, ну точно такие же, будут бежать.
“The most difficult part of birth is the first year afterwards. It is the year of travail – when the soul of a woman must birth the mother inside her. The emotional labour pains of becoming a mother are far greater than the physical pangs of birth; these are the growing surges of your heart as it pushes out selfishness and fear and makes room for sacrifice and love. It is a private and silent birth of the soul, but it is no less holy than the event of childbirth, perhaps it is even more sacred.” – Joy Kusek
