Grosse Augen

Я думала, у Лебедева просто блог такой. Впервые послушала интервью (у Дудя) – нет, именно такой он сам.

Готовлю Васе утреннюю кашу, анонсирую:
– Будет тебе белка, будет и свисток.
Иван интересуется:
– Это Летов?
Да нет, говорю, это стихотворение, где ребятишки к деду пристают, чтобы поймал им белку, сделал свисток и так далее.
Не успокаивается:
– А по-моему, очень похоже!
Будет тебе белка, будет и свисток,
Красная тарелка, зеленый листок...

Так же, как раньше, я в мятой и потной пижаме
Но уже без претензий на белый полет.

Мама:
– Я вынесла цветок в твою комнату, поставила на тумбочку.
– Это же твой цветок, мне он даже не нравится! И какая еще тумбочка? У меня ее нет.
– Теперь есть.

Рано утром иду с Батаром. Под тополем у детского сада, на чистейшем белом снегу, подозрительно корчится мужик.
Слышу угрожающее:
– Ох уж эти собачники!
И, после некоторой паузы:
– Порыгать человеку нельзя!
– Отчего же нельзя? На здоровье, – вежливо отвечаю я.
Мужик поднимает синеватое лицо и с чувством отвечает:
– Спасибо!

В начале сентября, на сроке 11 недель, я пошла сдаваться в районную поликлинику.

Врач оказалась еще более растрепанной, чем я (а этого не так легко добиться). В кабинете тоже царил хаос. Покосившиеся стопки бумаг на столе двигались медленно и неумолимо, как тектонические плиты, и время от времени с печальным вздохом обрушивались на пол. Из тесного предбанника, где стояла кушетка с кардиомонитором, доносилось частое сердцебиение чьего-то плода. Захлопнув дверь, врач яростно прошипела: "Как же меня раздражает этот звук!"

( Read more...Collapse )

Вася гуляет с бабушкой и дедушкой. Моя мама спрашивает по телефону:
– Ну ты там контролируешь, где твоего волчонка катают?
– Нет – как же я могу это контролировать?
– Как, как... Звонишь каждые пять минут и терроризируешь. Так матери делают. Учись!